На фоне продолжающейся войны в Украине, санкционного давления и растущей международной изоляции Кремль заинтересован в точках опоры и партнёрах, в особенности в Центральной Азии. Регион, который включает Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан, стал не только важным транзитным коридором для обхода Москвой западных санкций, но и ареной усиленной дипломатической конкуренции.
Президента России Владимира Путина, который прибудет в Душанбе с государственным визитом, будет сопровождать внушительная делегация чиновников. Это представители силовых и экономических ведомств, а также гуманитарного блока.
ИЗМЕНИВШИЙСЯ ФОН
Если первый саммит «Центральная Азия — Россия» в Астане в октябре 2022-го проходил в качественно иной обстановке — Москва справлялась с санкционными вызовами, российская экономика демонстрировала хорошие показатели — то на четвертый год войны рост существенно замедлился, финансисты говорят о стагнации. Военное вторжение оборачивается для Кремля все более высокой ценой.
— Россия несёт значительные потери на фронте, а удары украинских дронов по нефтеперерабатывающим заводам уже привели к перебоям с топливом внутри страны. На этом фоне нарастает экономическое давление: растут налоги, сокращаются доходы бюджета, усиливается недовольство среди населения. Всё это подрывает позиции России как стабильного и надёжного партнёра — и особенно это заметно в Центральной Азии, — отмечает Алишер Ильхамов, основатель базирующегося в Великобритании исследовательского центра Central Asia Due Diligence.
В Казахстане Россия собиралась построить три угольные ТЭЦ — в Кокшетау, Семее и Усть-Каменогорске — общей стоимостью почти в шесть миллиардов долларов, но из-за финансовых проблем отказалась от проектов. Астана объявила, что будет сооружать объекты без участия Москвы.
Стагнация российской экономики, которую уже фиксируют власти (рост в этом году теперь ожидается в 2,5 раза скромнее, чем прогнозировали в апреле — 1 процент) чревата сокращением объемов денежных переводов трудовых мигрантов. Миллионы жителей Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана работают в России и отправляют средства на родину, чтобы прокормить семьи.
За три года после саммита в Астане положение трудовых мигрантов в России значительно ухудшилось, что вызывает трения между Москвой и центральноазиатскими странами.
— Хотя страны региона в экономическом плане стали бенефициарами войны в Украине, резко увеличив свой экспорт в Россию, все же в последнее время возросла напряженность между сторонами. И эта напряженность связана с ухудшением положения трудовых мигрантов из Узбекистана и Таджикистана в России, — отмечает Ильхамов.
Мигранты из Центральной Азии стали «мишенью» внутренней политики России. Их вербуют на фронт, заманивая высокими выплатами за контракт с Минобороны и обещаниями предоставить гражданство — десятки тысяч выходцев из региона оказались на чужой войне. Некоторые завербованные заявили, что согласились воевать под прессингом и угрозами.
После теракта в подмосковном «Крокус Сити Холле», в совершении которого обвинили таджикистанцев, в России усилились антимигрантские рейды. Ксенофобские настроения усиленно поддерживает прокремлевская пропаганда. Детям тысяч мигрантов отказали в приеме в российские школы, политики в Москве предлагают запретить приезжающим на заработки привозить с собой семьи.
Трудовые мигранты в российском аэропорту
Параллельно в России разрабатываются законы и подзаконные акты, которые ухудшают положение мигрантов. Одна из недавних инициатив — запретить мигрантам переводить домой больше денег, чем они официально зарабатывают.
— Мигранты стали одной из уязвимых групп, на которых российское государство отрабатывает методы социального контроля, — комментирует Темур Умаров, исследователь Берлинского Центра Карнеги. — Эти практики затем могут масштабироваться уже на остальное население. Кроме того, жесткая миграционная политика позволяет определённым политическим силам внутри России зарабатывать очки — она используется для консолидации общества, формирования «врага» и укрепления национальной идентичности. В этом и заключается внутреннее противоречие: миграционная политика подрывает стратегические интересы России в регионе, но ею занимаются ведомства, не связанные с внешнеполитическим блоком.
Умаров не исключает, что один из лидеров стран региона может осторожно высказать недовольство российской миграционной политикой, но резких заявлений, по его мнению, ждать не стоит.
ЧТО СУЛЯТ ВСТРЕЧИ В ДУШАНБЕ?
На саммите в Астане в 2022-м внимание к себе перетянул президент Таджикистана Эмомали Рахмон, который заявил о недопустимости пренебрежительного отношения к странам региона. Его речь стала самым обсуждаемым моментом той встречи, затмив даже повестку саммита.
Возможен ли сейчас подобный выпад? Эксперты говорят, что это маловероятно, но исключать ничего нельзя.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Станет ли Таджикистан членом ЕАЭС? Что это может сулить стране и кто в этом заинтересован?По словам Темура Умарова, внимание Москвы сосредоточено на Узбекистане и Казахстане — странах с более развитыми экономиками и большими инвестиционными перспективами. В то время как Таджикистан, Кыргызстан и Туркменистан остаются на периферии интересов Кремля — из-за слабой экономики или политической специфики.
— Поэтому я не думаю, что будут какие-то изменения в формате, и, возможно это еще больше увеличит недовольство Рахмона. Я не исключаю, что он может вновь высказаться критически, — говорит Умаров.
Однако, как предполагает Мухаммад Шамсуддинов, политолог из Душанбе, скорее всего, принимающая сторона будет соблюдать протокол и вести себя сдержанно.
— Всё-таки Рахмон выступает в роли принимающей стороны, и, с точки зрения дипломатического протокола, будет придерживаться гостеприимной линии поведения. Однако полностью исключать возможность подобных заявлений со стороны других лидеров — например, президента Узбекистана — тоже нельзя, хотя вероятность этого невелика, — полагает эксперт.
Пока душанбинцы готовятся к масштабным ограничениям — в городе перекроют улицы, закроют крупные рынки, торговые центры в день приезда высоких гостей — в экспертных кругах рассуждают, что может дать региону второй саммит «Центральная Азия — Россия».
Мероприятие вряд ли принесёт реальные выгоды региону и точно не станет поворотным моментом в геополитике, считает Шамсуддинов. Сам формат «Центральная Азия — Россия» и встреча в рамках СНГ — это скорее символические платформы, чем реальные инструменты принятия решений.
Наиболее важные вопросы в регионе сегодня решаются, по мнению Шамсуддинова, в других форматах — в рамках Организации Договора о коллективной безопасности (в ОДКБ входят Россия, Беларусь, Казахстан, Кыргызстан и Таджикистан, Армения приостановила членство), Евразийского экономического союза (членами ЕАЭС являются Россия, Беларусь, Армения, Казахстан и Кыргызстан) — или на двустороннем уровне.
— Структуры, в рамках которых будут проходить встречи — СНГ и формат «Центральная Азия — Россия» — играют скорее символическую, нежели практическую роль.Содружество Независимых Государств уже давно функционирует больше как платформа для дипломатической риторики. Лидеры встречаются, чтобы подчеркнуть историческую общность, подчеркнуть «дружбу народов», вспомнить о роли русского языка и общей памяти о Второй мировой войне. Однако за этим редко следуют конкретные решения или ощутимые результаты, — говорит Шамсуддинов, подчеркивая, что участие Центральной Азии в СНГ — это, скорее, жест вежливости, а формат «Центральная Азия — Россия» пока также не стал эффективным инструментом взаимодействия.
Душанбе заявил, что на саммите главы государств обсудят «широкий спектр вопросов», а также «меры по координации действий в борьбе с терроризмом, экстремизмом, незаконным оборотом наркотиков и другими транснациональными вызовами».
До этого министр иностранных дел России Сергей Лавров сообщал, что в фокусе обсуждения будет тематика торгово-экономических отношений.
Предстоящий саммит состоится после встреч «Центральная Азия — Китай» и «Центральная Азия — Европейский союз». Первая прошла в июне в Астане с участием президента Китая Си Цзиньпина. В итоговой декларации стороны заявили, что высоко оценивают амбициозную инициативу Пекина «Один пояс — один путь» (ОПОП) и готовы наращивать работу по ее сопряжению со своими национальными стратегиями. Проложенный в рамках инициативы Срединный коридор, который связывает Китай с Европой через Центральную Азию и Южный Кавказ, стал популярнее за три с лишним года войны против Украины: перевозчики и бизнес стремятся обойти территорию России, чтобы не попасть под санкции. В Кыргызстане начато строительство железной дороги, которая пройдет через Узбекистан и Туркменистан и станет дополнительной веткой для транспортировки товаров. Си Цзиньпин на саммите в Астане пообещал выделить около 208 миллионов долларов для «проектов по обеспечению средствами к существованию и развитию по всей Центральной Азии».
Встреча «Центральная Азия — Европейский союз» в Самарканде в апреле показала заинтересованность Запада в получении доступа к критически важным полезным ископаемым. ЕС предложил стратегию Global Gateway, заявив о стремлении углубить торговые связи и расширить сотрудничество в области транспорта, критически важного сырья, цифровой связи, водных ресурсов и энергетики. Брюссель объявил о пакете инвестиций на сумму более 13,2 миллиарда долларов.
Россия в текущей ситуации вряд ли способна предложить большие инвестиции в регион, отмечают эксперты. И в условиях, когда Центральная Азия всё активнее выстраивает связи с другими странами — Китаем, Турцией, государствами Персидского залива, Россия старается сохранить своё влияние, но уже не с позиции силы, а скорее по инерции, стремясь не потерять остатки прежнего авторитета.
— Думаю, одной из целей визита Путина будет разрядить немного атмосферу в сфере взаимоотношений Москвы со странами Центральной Азии. Будут даваться какие-то посылы и обещания в сфере торговли и инвестиций в регион. Но возможности для этого у России гораздо меньше, чем два года назад, — говорит Ильхамов.